Исторический анализ обычно бесполезно применять к произведению, автор которого описывает мир, отделенный от него временем или пространством. Ясно, что по незнанию, заблуждению или небрежности писатель может наделать ошибок. Указать на них нетрудно, но что докажет этим историк, кроме собственной эрудиции? Художник не ученый, художественная правда неравнозначна правде исторической. Вольности обращения с исторической истиной представляются в литературном произведении вполне правомерными, ибо автор описывает не столько то, что было, сколько то, что могло быть — или даже, как ему кажется, могло бы быть.
Однако бывает, что писатель намеренно искажает прекрасно известные ему исторические факты, сознательно, целенаправленно видоизменяет, переворачивает их во имя собственного замысла. Думается, в этом случае восстановление истины совершенно необходимо. Разумеется, не для того, чтобы уличить в обмане или раскритиковать литератора, изобразившего то, чего — как он точно знает — заведомо быть не могло, но при этом заставившего читателей поверить в правдивость выдуманного мира. Указание на расхождение между исторической и художественной правдой важно тем, что позволяет проникнуть в мастерскую писателя, уяснить его художественную и идейную концепцию. Как и творчество автора, пишущего на современный ему сюжет, творчество исторического романиста может стать вполне понятным только при выявлении разницы между реальностью эпохи и ее отражением в литературном тексте.
Е. Цимбаева. Исторический контекст в художественном образе (Дворянское общество в романе «Война и мир»)